Иштван Немере - Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».]

— Представь себе. А если не знаешь, то учти на будущее, невежда неотесанный, что воспитанный человек всегда приходит к даме с цветами. Можешь это усвоить.

— «Сеньор Медина, вы верите в случайности?» — заговорил он вдруг голосом Флоры. И моим собственным голосом ответил: «Только если случается что-то хорошее…»

— Подслушивал? Ну, это переходит все границы.

— Для твоего же блага, — пояснил Баракс уже собственным голосом. В интересах дела и для обеспечения безопасности операции я постоянно должен быть в курсе всего, что с тобой происходит. Так мне было приказано.

— Но это же сверх всякой меры!

— А какова мера? — проворчал он, и я бы мог поклясться, что в глазах у него сверкнули веселые искорки. Я успокоился. В конце концов, история с Флорой все равно будет составлять часть моего рапорта так же, как и все, что касается нашей экспедиции. Баракс располагает техническими возможностями, которые позволят впоследствии руководству Галапола проанализировать каждый наш шаг. Например, Баракс способен воспроизвести пятичасовую непрерывную запись: разговоры, звуки — всё! Он мой телохранитель, а заодно и надсмотрщик. И если честно, я не могу быть на Баракса за это в обиде. Ведь он всего лишь орудие в руках шефа. Как, впрочем, и я сам.

Купив огромный букет, мы помчались в район Хувентул. На углу мальчишка в белой шапке продавал газеты. Притормозив, мы купили несколько штук. Мне было, правда, не до чтения, но все же я успел заметить, что на первой полосе под огромными кричащими заголовками обсуждался план объединения Боливарии и Верунды. Основное место было отведено широкой улыбке Гальего Рамиреса.

Оставив Баракса в машине, что моего спутника нисколько не обидело, я поспешил в дом. Флора приняла меня на террасе. Она была в элегантном платье кофейного цвета, волосы высоко зачесаны.

Я произнес множество старинных комплиментов, и мы сели за стол. Только теперь Флора поинтересовалась, что с Бараксом, хотя это было с ее стороны скорее всего обычной вежливостью.

— Вы знакомы с боливарской кухней? — спросила она.

— Нет, мадам. Я впервые в этой эпо… гм, я хотел сказать, впервые в вашей стране и еще не имел удовольствия…

— В таком случае, отведайте вот это: совершенно изумительная рыба.

Старый камердинер подал кофе и вышел. Через открытое окно из сада доносилось пение птиц, проникал аромат цветов. Мы оба чувствовали, как нас влечет друг к другу. Каким-то участком сознания, сохранившим остатки здравого мышления, я наблюдал за собственными реакциями. Что это со мной? Неужели это и есть любовь? Почему же я никогда не переживал ничего подобного в своем времени? Неужели мы, люди будущего, не способны испытывать это чувство? Неужели я могу по-настоящему любить только здесь и сейчас? И больше нигде и никогда?

Мы поднялись из-за стола. Флора остановилась у окна и посмотрела в сад. Я подошел и обнял ее. Она склонила голову ко мне на плечо, и я поцеловал ее.

Флора ответила на мой поцелуй, губы ее дрожали.

— Кто ты? — спросила она.

— Человек, чужеземец. Не бедный, не богатый. Не молодой, но и не старый. Не красивый, но и не урод.

Я снова поцеловал ее. Флора не противилась — она тоже этого хотела. Я расхрабрился. Кровь ударила мне в голову, в висках стучало.

Все прошло так же непринужденно и прекрасно, как происходило в старых и новых фильмах.

Спальня была рядом — и я на руках отнес Флору в постель.

Часа два спустя, когда я наслаждался ощущением приятной истомы во всем теле, неизвестно почему во мне проснулось неясное беспокойство.

Флора лежала у меня на плече. Она не спала. Повернув голову, я встретился с ее затуманенным, смеющимся взглядом.

— Как мне хорошо с тобой, Рой, — прошептала она чуть слышно.

Я любил ее, и мне было замечательно с нею. Я нежно поцеловал Флору и вдруг снова «услышал» в мозгу вибрирующий сигнал. Да, это зовет Баракс!

— Я сейчас вернусь, любимая.

— Поторопись, — шепнула она.

Машину Баракс припарковал недалеко от ворот, чтобы не терять из виду вход в дом. Я сел в кабину рядом с ним.

— У тебя просто талант врываться в прекраснейшие моменты моей жизни.

— Я и так был излишне терпелив: честно дожидался, пока ты закончишь свои гимнастические упражнения.

— Ты это… ты это так называешь? Ах да, я и забыл, что слова «дружба», «любовь», «секс» для тебя пустой звук.

— «Дружба» — нет, — возразил он неожиданно, не глядя на меня.

Что-то в его голосе заставило меня сдержаться от насмешки. Бедняга Баракс, ведь ему итак нелегко: один на всем белом свете, независимо от времени и пространства. Или, если угодно, наперекор пространству и времени. И нечего удивляться тому, что, даже сидя в машине, он точно знал, чем мы занимаемся в доме. Через стенки, не особенно толстые, он мог не только видеть, но и неотрывно следить за основными функциями моего организма: работой сердца и мозга, кровяным давлением и дыханием с помощью вмонтированной в него аппаратуры. Я частенько забывал, что в наших совместных с ним экспедициях при мне неотлучно находился супермен, который знает и может знать обо мне больше, чем целый легион лекарей, психиатров и начальников.

— Зачем звал?

— А погляди, — он сунул мне газету, развернутую на одиннадцатой странице. — В остальных эта статья тоже есть.

То, что Баракс назвал статьей, было обыкновенной полицейской ориентировкой. Власти объявили розыск Лоренцо. Приметы были указаны на удивление скрупулезно и точно.

В остальных газетах информация была точно такая же. Нас не искали. Это можно было расценить как реверанс со стороны Негадеса. Думаю, в подобных делах политического характера право решать принадлежало ему. Наверняка полковник устроил так, чтобы нас не разыскивали. Зато Лоренцо, очевидно, решил не щадить. Похоже, если его схватят, смертного приговора не избежать. Кто бы ни был в этот момент в кресле президента, так и случится, ибо Народный Фронт — смертный враг любого диктаторского режима.

В свою квартиру в городе мы решили не возвращаться. Береженого Бог бережет.

— Я приду вечером, — пообещал я Флоре.

— Я буду ждать, — ответила она.

В порт мы добирались сорок минут, потому что попали в час пик. Солнце клонилось к западу. Я остановил машину в узком переулке недалеко от харчевни. Баракс знал свое дело: он сел так, чтобы хорошо видеть не только дом, но и подступы к нему. У входа, подпирая стенку, стояло несколько мужчин. Они были слегка навеселе. Я смело переступил порог — сигналов об опасности не было. Рыжий детина за стойкой бара поднял на меня глаза. Народу было очень много, но внимание на меня обратил только он. Шум стоял почти непереносимый.